«Голос. Дети»: недетские страсти вокруг детского шоу

Чем бы ни закончилось расследование итогов голосования в финале шоу «Голос. Дети», осадок от этой истории останется надолго. О том, почему жаль и проигравших, и победителя, рассуждает журналист и мама четверых детей Анна Кудрявская-Панина.

Когда скандал вокруг шоу «Голос. Дети» захлестнул соцсети, первая мысль, на которой я себя поймала: мне очень жаль. Жаль детей. Всех. Потому что даже если абстрагироваться от того, что случилось на самом конкурсе, дети – и проигравшие, и победившая – оказались вовлечены в серьезный и громкий скандал: с пересчетом голосов, расследованием, привлечением структур близких к Интерполу. Скандал, который разразился в соцсетях – месте, которое стало не просто срезом общественного мнения, но еще и средоточием неадеквата, которого там гораздо больше, чем оффлайн, в силу самого устройства и особенностей интернет-общения.

В том же фейсбуке меня спросили: а чего вам, собственно, жаль детей-то? Это соревнования, всегда есть победители и проигравшие, никто их туда не тащит. И вообще проигрывать надо уметь. Все знают, на что идут. Как будто это знание на что-то влияет и отменяет переживания.

Мне было не больше восьми, когда у нас в школе проходило то, что сейчас назвали бы кастингом. Это было прослушивание. Шел набор в детский ансамбль. В который я очень хотела попасть. Мне нравилось петь, хотелось выступать на сцене, ездить на гастроли и конкурсы, сниматься на местном телевидении. Кандидатов с сильным голосом и хорошим слухом брали в ансамбль. Тех, кто поплоше, но не ужас-ужас, – в хор. Ну а остальным – извините, до свидания. Как сейчас помню, на прослушивании надо было спеть «кузнечика» и, кажется, что-то еще. В ансамбль попали все мои подруги. Я оказалась в хоре. Казалось бы, не самый плохой вариант. Да, но нет.

Это было одно из самых неприятных ощущений в жизни. Отверженность. Тебя не взяли, куда ты очень хотел. Ты старался, стремился. Но кто-то взрослый решил, что нет. Не подходишь. Да, все было справедливо, у меня был не очень сильный голос, да и слух так себе. Имело ли это для меня значение тогда? Нет. Мне было обидно. И грустно. Потому что моим подругам шили красивые костюмы, потому что они ездили на гастроли, они были «белой костью», они выступали на авансцене, на них были направлены софиты и камеры. А мы – хор – просто фон для перебивки.

И не важно, что было справедливым, а что – нет. Важно, как это чувствовалось тогда, в восемь лет. Важно, что взрослые не замечали детских чувств или не придавали им значения. А чего придавать значение? Все же по справедливости. И не поддерживали, не объясняли, а наоборот – в подобных ситуациях еще сильнее прочерчивали разницу между теми, кто по каким-то критериями лучше, талантливее, сильнее, и теми, кто за этой чертой. Особенно ярко это проявлялось там, где был элемент соревновательности, то есть примерно везде.

А вот когда мне было двенадцать, меня совершенно не расстроило третье место на школьной математической олимпиаде. Наоборот, я была страшно довольна собой, потому что точные науки никогда не были моей сильной стороной.

В чем разница? Почему такое отличие в восприятии? Да в том, что на математику мне в целом было плевать, в олимпиаде участвовали все по добровольно-принудительному принципу, а вот петь в ансамбле мне хотелось очень.

В принципе это все, что стоит знать о детской психологии в отношении любых соревнований, участия в них, победы и проигрыша, чтобы понимать, что чувствуют дети, даже когда проигрывают по справедливости.

Мне можно возразить, что все дети разные, ты чувствовала так, другие иначе. Согласна. Да, я проецирую свои чувства и переживания на этих детей. Но если я чувствовала так, можно допустить, что кто-то еще способен чувствовать так же?

Да, все разные. Я знаю много людей и детей, занимающихся спортом, а это квинтэссенция соревновательности, спортом занимался и мой сын. Я видела и его, и его соперников после проигрышей. Я точно знаю, что ни один из них не воспринимал ситуацию как «да и фиг с ним», даже если говорил что-то такое вслух. Минуты после поражения – очень тяжелые минуты. Которые каждый переживал по-своему. Кто-то рыдал, кто-то искал причины.

Но в любом случае тот, кто идет на соревнование, идет за победой – это очевидно – идут не за проигрышем. Принять его просто спокойно и отстраненно можно, только если ты вообще попал туда случайно и что победа, что проигрыш в этом соревновании – тебе все равно. Это для тебя ничего не значит. Но это не случай шоу «Голос».

Я хорошо помню свои детские реакции. И я способна почувствовать, что ощутили проигравшие в момент объявления итогов голосования, когда, несмотря на все, им нужно держать лицо перед камерами и публикой; что ощутила победительница, например, открыв на следующее утро интернет, в котором были почти дословно и такие комментарии, как «чтоб ты сдохла, тварь, от рака, путь деньги твоих родителей тебе не помогут». А как вы думаете, разве она не была уверена, что поет не хуже других? Думаете, родители говорили ей что-то другое?

То, что случилось в шоу «Голос. Дети» и стало темой очень горячего общественного обсуждения и осуждения на несколько дней и, скорее всего, будет еще резонировать какое-то время, – ситуация более острая. В один момент рухнули представления зрителей о «народности» и справедливости этого проекта: потому что проигравшие оказались сильнее победительницы.

И когда звучит аргумент про «никто никого туда не тащит», это тоже не совсем правда. Да, есть дети, которые сами страстно хотят участвовать, и дети, в том числе, не обладающие особыми талантами в том, в чем они хотят побеждать. И хорошо, если рядом есть значимый взрослый, чуткий, поддерживающий и внимательный, который найдет нужные слова, поможет ребенку оценить собственные силы, не отбить желание участвовать в чем-то, поможет справиться с поражением.

А что, мало мы знаем родителей, которые чуть ли не с пеленок затаскивают детей по кастингам, реализуя собственные амбиции? А что, мало мы знаем детей, которым внушается, что они лучшие, что их просто недооценивают?

Подобные «Голосу» шоу – это огромный стресс для ребенка, стресс, который длится далеко не один день. И, конечно, мне жаль детей, потому что они заложники наших несбывшихся надежд, наших представлений о справедливости. Они в любом случае оказываются в центре взрослой игры по правилам и без.

«Многие дети очень любят соревноваться, в американской культуре это вообще всячески поддерживается. Не хочешь – не ходи на конкурс, пришел – знаешь, что кто-то выиграет, кто-то проиграет» – написала мне собеседница в фейсбуке. С первым постулатом согласна. Но давайте тогда признаем, что именно американская культура и выстроила у себя новую модель представления о том, что ты – это то, чего ты заслуживаешь, вне зависимости от происхождения, достатка родителей. Это та самая американская мечта, когда можно из самых низов выбраться на самый верх исключительно благодаря таланту и способностям. Это тоже отчасти миф. Но речь не о нем, а о том, что не стоит в данном случае приводить в пример американское общество, в котором все построено на духе соревновательности.
Но у нас другая система общественных ценностей и представлений, совершенно другой менталитет. И в той же Америке доверие к таким конкурсам много выше, возможно еще и потому, что дети богатых и знаменитых родителей там тоже проигрывают.

И я не сомневаюсь, если бы подобная ситуация произошла на Западе, шума было бы не меньше.

К сожалению, мы выросли в культуре «блатных». Всегда были привилегированные слои, которые могли пользоваться своим положением везде. В эпоху до ЕГЭ в престижные вузы с легкостью поступали дети богатых, влиятельных и знаменитых родителей. ЕГЭ, казалось бы, всех уравнял в этом соревновании. Но теперь и к этой схеме доверие подорвано из-за ставших известными случаев, когда 100 баллов просто покупали.

В нас вшито недоверие к честности успехов богатых и знаменитых в подобного рода соревнованиях. Поэтому, даже не обсуждая справедливость-несправедливость системы голосования в «Голосе», не учитывая наши представления о правильности или неправильности победы Микеллы Абрамовой, можно быть уверенным, что даже если бы она выступила наголову сильнее конкурентов, а отрыв голосов оказался бы минимальным, все равно мы бы услышали скептиков, сомневающихся в честности этой победы. Но в данном случае большинству оказалось очевидным, что она слабее соперников, а отрыв невероятно велик.

Кто-то предлагает ввести правило, что дети богатых и влиятельных родителей не должны принимать участие в таких конкурсах. А это будет справедливым? И как и кем будет решаться вопрос, каким должно быть состояние родителей, чтобы закрыть ребенку доступ к соревнованию?

История скандальная, неприятная, и чем бы она ни закончилась в итоге, проигравшие все равно будут. Этот скандал, как и любое резонансное событие, снова поделил нас на несколько лагерей, ожесточенно дискутирующих о духе соревновательности, добре и зле, справедливости и травле. Наши дети сделают, конечно, свои выводы из этой истории. Какие – во многом зависит от нас. Важно, мне кажется, в пылу полемики и яростной борьбы за справедливость не забыть об этом.

Кудрявская-Панина Анна

Источник: m24.ru

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Добавить комментарий